Акватория любви - Страница 2

— Тетя Энн, я всегда о тебе помню! А что, Пафос такой особенный?

— Ты верно сказала: Пафос особенный. Я по нему тоскую, как тоскуют по возлюбленному. Порой слышу шелест мягких волн. Знаешь, если прислушаться, то они нескончаемо шепчут: «Па-фос, па-фос, па-фос»… А еще Пафос знаменит тем, что именно здесь из белоснежной пены родилась греческая богиня любви и красоты Афродита. Послушай, детка, я тебя не разорю? Ведь твоя тетка готова вешать часами!

— А я готова тебя часами слушать!

— Ну тогда слушай! Есть поверье, будто бы тому, кто в полнолуние проплывет вокруг камня, на который ступила Афродита, богиня дарует молодость и красоту. Насчет молодости не поручусь, но в том, что после отдыха в Пафосе у нас с Чарлзом открылось второе дыхание, сомневаться не приходится. Я уже заканчиваю исторический роман, над которым работала целых два года, а небезызвестный тебе адвокат Чарлз Арбор выиграл в суде три весьма каверзных дела. Неплохо, да?

— Здорово! А как насчет красоты?

— А мы с тобой, любимая моя племянница, и без всякой Афродиты неземные красавицы! Верно?

— Верно, тетя Энн! — засмеялась Дженнифер. — Поздравь от меня дядю Чарлза с успехами на ниве правосудия. А твой роман, он о чем? О любви?

— И о любви тоже. Но в основном это история города Йорка, между прочим, давшего имя заокеанскому гиганту-собрату. А то про Нью-Йорк все знают, а про старинный британский город Йорк мало кому известно. А места эти, откуда мы с моей сестрой, твоей покойной мамочкой, родом — особые… Прославленные в монастырских летописях и рыцарских балладах. Тут сама атмосфера насквозь пропитана средневековьем. Надо сказать, работаю я над романом с упоением. И знаешь, что постоянно подпитывает мое вдохновение?

— Откуда мне знать?

— А ты догадайся! Ты же у нас умница-разумница… Ну ладно, подскажу. Помнишь, когда ты еще в детстве впервые приехала ко мне в гости, что тебя потрясло?

— Йоркский собор?!

— Молодчина! Именно Йоркский собор. Знаешь, когда смотришь на эту каменно-кружевную громаду со всеми его огромными витражными окнами, которые так бесподобно светятся в лучах солнца и переливаются в сумерках, радуется и глаз и душа. Ведь храм воспевает не только Бога, но и Человека. С большой буквы, разумеется…

— Тетя Энн, ты у меня чудо! Я буду так по тебе скучать… Ни за что бы не уехала, если бы не этот Роберт Добсон…

— Дженнифер, дорогая моя, никогда не оглядывайся назад! — прервала ее Энн. — Как бы ни было трудно, всегда приспосабливайся к новым обстоятельствам. Потому что другого времени, может так случиться, не будет никогда. Ты меня поняла?

— Да, тетя! Спасибо тебе за все. На днях напишу тебе подробное письмо…

— Лучше пиши меньше, но чаще. А еще лучше попробуй вести дневник! Записывай свои впечатления и посылай мне.

— А что, это мысль! Говорят, первые впечатления самые верные…

— Не всегда, дорогая моя. С годами все чаще убеждаешься, что, к примеру, внешность обманчива, да и по делам мы судим лишь о тех, к кому испытываем антипатию. Кстати, об антипатии. Как дела у твоего отца?

— Все в порядке, тетя.

— Надеюсь, он не возражал против твоего решения уехать учиться на Кипр?

— Напротив, тетя Энн! Папа доволен. Сказал, что диплом бакалавра университетского колледжа туризма и управления гостиничным хозяйством приравнивается к британскому. И со временем я смогу занять его место в фирме «Кросби-тур».

— Ну хорошо, дорогая моя! Буду ждать от тебя вестей. Пиши, не ленись.

— Хорошо, тетя Энн! Целую тебя.

— А я тебя. Жаль, Бетти нет с нами, она бы за тебя порадовалась! — сказала тетя Энн и положила трубку.

Бедная мамочка! — вздохнула Дженнифер. Тетя Энн считает отца виновником ее преждевременной кончины. Сестре Роузмари было тогда четырнадцать, а ей самой всего восемь месяцев. Тетя Энн не может без слез вспоминать об этом. Бедняжка Элизабет чахла, кашляла, слабела, а муженек палец о палец не ударил, чтобы спасти жену, угасающую у него на глазах от скоротечной чахотки. Он, видите ли, много работал! Он, видите ли, не знал, что Элизабет серьезно больна! Могла бы жить и жить, если бы не страсть Питера к наживе!

По версии тетки Энн, получив нежданно-негаданно наследство от заокеанского дядюшки, Питер Кросби буквально потерял голову. Основал фирму «Кросби-тур», вложил все средства в туризм — и пошло-поехало ! Питер не переносил никаких помощников, все делал сам, да еще учредил режим строжайшей экономии. Разумеется, глава фирмы постоянно в разъездах. Доездился! Не заметил, как у него жена в расцвете лет сошла в могилу!..

Правда, на похоронах жены слезы и деньги текли у Питера Кросби рекой! А что толку? Слезы — это вода, да и деньги, впрочем, тоже, потому как здоровье на них не купишь…

Столько лет прошло, а Энн Арбор старалась с отцом своей обожаемой младшей племянницы не общаться. К Роузмари она относилась по-родственному, но не более того. Она обеспечена, как-никак замужем, у самой уже двое детей… Чего ее опекать?

Дженнифер задумалась. Как же ей не хватает мамы! Роузмари конечно же прекрасная сестра и старалась, как могла, заменить ей мать, но у нее своя жизнь… С теткой приходится общаться в основном по телефону, а разве за несколько минут все расскажешь? Она вздохнула, но, вспомнив слова тетки о том, что роптать негоже, подошла к зеркалу, поправила волосы и спустилась вниз.

Ужин в ресторане показался Дженнифер бесконечным. Такого разнообразия закусок, салатов, фаршированных мясом овощей, перченых колбасок, десертов и всего прочего она и представить себе не могла. В течение часа ей подавали тарелку за тарелкой с необычайно вкусной едой. Это действо происходило весьма ненавязчиво и даже с известной долей изящества. Впервые в жизни Дженнифер получила от процесса еды эстетическое удовольствие. В современном мире, а тем более в индустрии туризма, умение работать с людьми другой культуры — высокое искусство, — пришла она к выводу в конце первого дня своего пребывания на Кипре и, поблагодарив портье за оказанные ей услуги, не спеша поднялась по скрипучей лестнице к себе в номер.